БДЕНИЕ
Бдение, отягощавшее вежди твои, своим мановением оправдает тебя на Суде. Праведные, проводившие ночи во бдениях, живы и по смерти.
ЕВАНГЕЛИЕ
Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна (Мк.14:38).
Верующие должны бодрствовать ожидая дня Господня
О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью. Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут. Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы – сыны света и сыны дня: мы – не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, потому что Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения через Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы, бодрствуем ли, или спим, жили вместе с Ним. Посему увещавайте друг друга и назидайте один другого, как вы и делаете (1Фес.5:1-11).
О бдении телесном: как мы чрез него достигаем духовного, и как должно оное проходить
Земным царям предстоят иные просто и без оружия, другие с жезлами, иные со щитами, некоторые же с мечами. Великое и несравненное превосходство первых пред последними, потому что первыми бывают обыкновенно сродники и домашние царевы, так бывает у земных царей.
Приидите теперь, увидим, как и мы исправляем предстояние наше перед Богом и Царем в вечерних, дневных и ночных молитвах. Ибо некоторые воздевают руки на молитву в вечерних и всенощных бдениях, как невещественные и чуждые всякого попечения; другие же предстоят тогда Богу с псалмопением; иные трудятся в чтении священных Писаний; иные, по немощи, но мужественно борются со сном посредством рукоделия; иные, упражняясь в размышлении о смерти, хотят чрез это приобрести умиление. Из всех сил подвижников первые и последние упражняются в Боголюбезном бдении; вторые в исправлениях, общих всем монахам; прочие шествуют низшим путем. Однако Бог приемлет дары, и ценит их, смотря по расположению и силе каждого.
Бодрственное око очищает ум, а долгий сон ожесточает душу.
Бодрый инок - враг блуда, сонливый же друг ему.
Бдение есть погашение плотских разжжений, избавление от сновидений, исполнение очей слезами, умягчение сердца, хранение помыслов, лучшее горнило для сварения принятой пищи, укрощение злых духов, обуздание языка, прогнание мечтаний.
Бдительный инок есть ловец помыслов, могущий удобно их усматривать и уловлять в тишине ночи.
Боголюбивый монах, когда гласит молитвенная труба, говорит: «Слава Богу, слава Богу!», а ленивый говорит: «Увы, увы!»
Приготовление трапезы обнаруживает чревоугодников, а молитвенный подвиг показывает боголюбивых; первые, увидевши трапезу, радуются, а последние сетуют.
Излишество сна - причина забвения; бдение же очищает память.
Богатство земледельцев собирается на гумне и точиле, а богатство и разум монахов в вечерних и ночных предстояних Богу, и в деланиях ума.
Многий сон есть неправедный сожитель, похищающий у ленивых половину жизни, или еще больше.
Неискусный монах в беседах бывает бодр, а когда настал час молитвы, тогда и глаза его отяготились сном.
Нерадивый монах искусен в многословии; а когда пришло время чтения, от дремоты смотреть не может. Когда возгласит последняя труба, будет воскресение мертвых; а когда начнется празднословие, возбуждаются сонливые.
Мучительный дух сонливости есть коварный друг: часто, когда мы пресыщены, он удаляется, а во время поста, во время алчбы и жажды, сильно на нас нападает.
Во время молитвы он подущает взяться за рукоделье, ибо иначе не может погубить молитву бдящих.
Особенно же он воздвигает брань против новоначальных, чтобы они разленились при самом начале подвига, или чтобы приготовить вход бесу блуда.
Доколе не освободимся от сего духа, дотоле мы не должны отрицаться от пения псалмов в соборе братий; ибо мы часто и от стыда не дремлем. Пес враждует против зайца; а бес тщеславия есть враг сонливости.
Купец считает свой прибыток по прошествии дня, а духовный подвижник по совершении псалмопения.
Внимай себе трезвенно после молитвы, и увидишь, что толпы бесов, побежденных нами, стараются после молитвы осквернить нас нечистыми мечтаниями. Итак, сядь и наблюдай, и ты увидишь обыкших похищать начатки душевного делания.
От частого псалмопения, во время бодрственного состояния, бывает то, что и во сне приходят на ум слова псалмов, иногда же случается, что и бесы представляют их нашему воображению, чтобы привести нас в гордость. О третьем же состоянии душевном я хотел умолчать, но некто убедил меня говорить. Душа, которая днем непрестанно поучается слову Божию, обыкновенно и во сне упражняется в том же; ибо сие второе бывает истинным воздаянием за первое делание, для отгнания духов и лукавых мечтаний.
Двадцатая степень. Восшедший на нее принял в сердце своем свет.
Ночное безмолвие всего более дает свободу душе
На что другими употребляется утро, на то подвижникам благочестия служит полночь, потому что ночное безмолвие всего более дает свободу душе, когда ни глаза, ни уши не передают сердцу вредных зрелищ или слухов, но ум наедине пребывает с Богом, и как исправляет себя припоминанием соделанных грехов, так предписывает себе правила к уклонению от зла, и к совершению преднамеренного испрашивает содействия у Бога.
О ночном бдении и о различных способах его делания
Когда пожелаешь стать на служение бдения, тогда, при содействии Божием, поступи, как скажу тебе. Преклони по обычаю колена твои и восстань, и не тотчас начинай службу твою, но, когда помолишься сперва, и совершишь молитву, и запечатлеешь сердце свое и члены свои животворящим знамением креста, стой несколько времени молча, пока успокоятся чувства твои и утихнут помыслы твои. После сего возведи внутренний взор свой ко Господу и с печалию умоляй Его укрепить немощь твою, чтобы стихословие твое и мысли сердца твоего соделались благоугодными святой Его воле. И безмолвно молись в сердце твоем, говоря так:
"Ты, Господи Иисусе, Боже мой, призирающий на тварь Свою, Ты, Которому явны страсти мои, и немощь естества нашего, и сила супостата нашего, Ты Сам укрой меня от злобы его, потому что сила его могущественна, а естество наше бедственно, и сила наша немощна. Посему Ты, Благий, Который знаешь немощь нашу и понес на Себе трудности нашего бессилия, сохрани меня от мятежа помыслов и от потопа страстей и соделай меня достойным сей святой службы, чтобы мне страстями своими не растлить ее сладости и не оказаться пред Тобою бесстыдным и дерзким".
Должно же нам со всею свободою вести себя во время службы нашей без всякой детской и смущенной мысли. А если увидим, что времени немного и до окончания службы застигнет нас утро, то по доброй воле с ведением оставим из обычного правила одну или две славы, чтобы не было места смятению, отчего утратился бы вкус к службе нашей и не в должном порядке стали бы мы читать псалмы первого часа.
Если, когда отправляешь службу, помысл заговорит в тебе и станет тебе нашептывать: "Поспеши несколько, ибо дело у тебя умножается; скорее освободишься", ты не приобщайся к сему помыслу. А если сильнее будет беспокоить тебя этим, то воротись тотчас назад на одну славу или на сколько хочешь, и каждый стих, заключающий в себе вид молитвы, с размышлением повторяй многократно. И если опять будет смущать и стеснять тебя помысл, оставь стихословие и скажи: "Желаю не слова вычислять, но обителей достигнуть, ибо всякою стезею, какою, ни поведешь меня, пойду скоро". Оный народ, сливший тельца в пустыне, сорок лет ходил по ней, переходя горы и холмы, восходя на них и нисходя с них, а землю обетования не видел даже издалека.
Если же, когда пребываешь во бдении, продолжительное стояние одолевает тебя своею долговременностию, и изнеможешь от бессилия, и скажет тебе помысл, вернее же сказать, злохитренный проговорит в помысле, как в змии: "Окончи, потому что не можешь стоять", то отвечай ему: "Нет, но посижу одну кафизму; это лучше сна. И если язык мой молчит и не выговаривает псалма, ум же поучается с Богом в молитве и в собеседовании с Ним, то бодрствование полезнее всякого сна". Ни стояние, ни стихословие одних псалмов не есть всецелое бдение. Напротив того, иной всю ночь проводит во псалмах, другой в покаянии, молитвах умиленных и земных поклонах, а иной в слезах и рыдании о своих грехопадениях. Об одном из наших отцов говорят, что сорок лет молитву его составляла одна речь: "Согрешил я, как человек; Ты прости, как Бог". И отцы слышали, как он с печалию твердил этот стих, а между тем плакал и не умолкал; и сия одна молитва заменяла у него службу днем и ночью. И еще, иной малую часть вечера стихословит, остаток же ночи проводит в пении тропарей, а другой - в славословии и чтении. Некто же поставил себе правилом не преклонять колен, подобно тому, на кого нападал блудный помысл. Богу же нашему слава и держава во веки веков! Аминь.
О путях, приближающих к Богу и делающихся явными человеку по приятности дел ночного бдения
Не думай, человек, чтобы во всем иноческом делании было какое-либо занятие важнее ночного бдения. Подлинно, брат, оно и важно, и весьма необходимо для воздержного. Если у подвижника не будет рассеяния и возмущения делами телесными и попечением о преходящем, но соблюдет он себя от мiра, бдительно будет охранять себя, то ум его в краткое время воспарит как бы на крыльях и возвысится до услаждения Богом, скоро приидет в славу Его и по своей удободвижности и легкости погрузится в ведении, превышающем человеческое понятие. Если монах с рассудительностию пребывает во бдении ума, то увидишь в нем как бы неплотоносца. Ибо подлинно это дело ангельского чина. Невозможно, чтобы те, которые всю жизнь проводят в этом занятии, оставлены были Богом без великих дарований за их трезвенность, бодрственность сердца и попечительное устремление к Нему помыслов своих. Душа, трудящаяся над тем, чтобы пребывать в сем бдении, и отличающаяся оным, будет иметь херувимские очи, чтобы непрестанно возводить ей взор и созерцать небесное зрелище.
Думаю, что с ведением и рассудительностию избравшему этот великий и божественный труд и решившемуся нести на себе тяготу сию - невозможно не подвизаться в этом прославленном, избранном им деле и не охранять себя днем от мятежа сходбищ и от попечения о делах, в опасении иначе лишиться дивного плода и великого наслаждения, какое надеется получить от сего. Кто нерадит о сем, о том смело скажу, что не знает он, для чего трудится, воздерживается от сна, томит себя продолжительным стихословием, утруждением языка и всенощным стоянием, тогда как ум его не участвует в псалмопении и молитве его, но, как бы водясь привычкой, трудится без рассуждения. И если это не так, как сказал я, то почему же лишается он возможности, при постоянном своем сеянии, над которым трудится, пожать великие благодеяния и плод? Ибо если бы вместо сих забот упражнялся он в чтении Божественных Писаний, которое укрепляет ум, особливо же служит орошением молитве и помогает бдению, тесно соединенному с молитвою и вместе подающему свет уму, то в сем чтении обрел бы вождя на стезю правую, обрел то, в чем семя всего питающего молитвенное созерцание и что удерживает помышления от парения, не дает им кружиться и питаться суетным, непрестанно посевает в душе памятование о Боге, указует пути святых, благоугодивших Богу, и делает, что ум приобретает тонкость и мудрость, - словом, обрел бы зрелый плод таковых деланий.
Для чего же, человек, так нерассудительно распоряжаешься собою? Ночью совершаешь всенощное стояние и утруждаешь себя псалмопениями, песнословиями и молениями, но тяжелым и немалым кажется тебе, при кратковременной рачительности во время дня, сподобиться благодати Божией за злострадание твое с другом. Для чего утруждаешь себя, и ночью сеешь, а днем уничтожаешь труд свой, оказываешься бесплодным, расточаешь бодрственность, трезвенность и горячность, которую приобрел, напрасно губишь труд свой в тревожных собеседованиях с людьми и вещами, без всякого основательного к тому предлога? Ибо если бы у тебя нощному упражнению сообразными сделались дневное делание и горячность сердечной беседы и не было бы промежутка между тем и другим, то в короткое время мог бы ты припасть к персям Иисусовым.
Но из сего явствует, что живешь ты нерассудительно и не знаешь, для чего монахам надобно бодрствовать. Думаешь, что установлено сие для того только, чтобы трудиться тебе, а не для чего-либо другого, отсюда происходящего. Но кто сподобился дознать, по благодати, в какой надежде подвижники противятся сну, делают принуждение природе и в бодрственном состоянии тела и помышлений своих каждую ночь приносят прошения свои, тот знает силу дневного охранения, знает, какую помощь дает оно уму в ночном безмолвии, какую берет власть над помыслами, до какой доводит чистоты, как непринужденно и без борьбы дается уму рой добродетелей, и свободно познает он благородство помыслов. А я присовокуплю, что если бы тело по немощи своей ослабело и не могло поститься, то ум одним бдением может привести в благородство душу и дать уразумение сердцу к дознанию духовной силы; если только не уничтожится это умножением во время дня причин противодействующих.
Посему тебя, желающего приобрести трезвенный пред Богом ум и познание новой жизни, умоляю - во всю жизнь твою не быть нерадивым к пребыванию во бдении. Ибо им отверзутся тебе очи - увидеть всю славу сего жития и силу пути правды. А если (чего да не будет!) снова появится в тебе помысл обленения и станет, может быть, гнездиться в тебе, потому что восхощет искусить тебя Помощник твой, обыкновенно попускающий тебе во всем подобном сему, в горячности ли то или в холодности, изменяться по какой-либо причине, или по немощи тела, или по оскудению у тебя сил к перенесению труда обычно совершаемых тобою продолжительного псалмопения, напряженной молитвы, многочисленных коленопреклонений, какие привык ты совершать, то с любовию умоляю тебя, если не станет в тебе этого и не возможешь исполнять сего, то, хотя сидя, бодрствуй и молись сердцем, но не засыпай, и все меры употреби без сна провести ночь, сидя и занимаясь добрыми мыслями. Не ожесточай сердца своего, не омрачай его сном - и снова приидут к тебе, по благодати, прежняя горячность, и легкость, и сила, и возрадуешься, скача и благодаря Бога, потому что холодность сия и таковая тягость попускаются на человека для испытания и искушения. И если возбудит он себя, с горячностию и с малым себе принуждением отрясет с себя это, то приближается к нему благодать, как было прежде, и приходит к нему иная сила, в которой сокрываются всякое благо и все роды помощи. И в изумлении дивится человек, припоминая прежнюю тягость и нашедшую на него легкость и силу, и представляя себе эту разность и удободвижность и то, как внезапно приял он в себя такое изменение. И с сего времени делается мудрым и, если найдет на него подобная тягость, знает это по прежнему своему опыту. А если человек не будет подвизаться в первый раз, то не может приобрести сей опытности. Видишь ли, сколько умудряется человек, когда возбудит себя несколько и претерпит во время брани, только бы не изнемогло телесное естество? Но это уже не борьба, а необходимость немощи. Ибо в сем случае нет пользы бороться с природою. Во всех же прочих случаях хорошо человеку принуждать себя ко всему, что полезно для него.
Всегдашнее безмолвие вместе с чтением, умеренное вкушение снедей и бдение скоро возбуждают мысль к изумлению, если не будет какой причины, нарушающей безмолвие. Мысли, возбуждающиеся в безмолвствующих сами собою, без преднамеренного усилия, делают, что оба ока, лиющимися из них слезами и обилием своим омывающими ланиты, уподобляются купели Крещения.
Когда же тело твое укрощено воздержанием, бдением и внимательностию к безмолвию, но почувствуешь, что в теле твоем без естественного движения возникает блудная страсть, тогда знай, что искушен ты помыслами гордыни. Примешай пепла в пищу свою, прилепи к земле чрево свое и разыщи, о чем ты помышлял, дознай изменение естества своего и противоестественные дела свои, и тогда, может быть, помилует тебя Бог, пошлет тебе свет, чтобы научиться тебе смирению и не возрастал в тебе грех твой. Посему не перестанем подвизаться и прилагать старание, пока не увидим в себе покаяния, не обретем смирения и не упокоится сердце наше в Боге. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.
Преподобный Паисий Величковский
Слово "О бдении"
С рассуждением в меру новоначальным инокам должно половину ночи бодрствовать и половину ночи до утра спать, то есть шесть часов бодрствовать и шесть или пять часов спать. Средних мера - четыре или три часа спать и восемь бодрствовать. Совершенных же - один час спать, а остальные - всенощное стояние и внимательное бодрствование. Среди дня все должны один час спать. Бдение же с рассуждением очищает ум от рассеяния помыслов, делает его легким и вводит в молитву.
Как чувственные глаза просвещают тело и все члены его освещают, так неусыпное внимание и бодрствование просвещает душу духовным зрением, ибо напоминает человеку о неизреченных благах, которые уготовал Господь любящим Его, показывает муки вечные, уготованные грешникам; и человек бодрствующий удивляется Творцу всегда, как переменяются день и ночь, как светит солнце, луна и звезды; как сменяется мороз, снег, зной, гром, дождь, напоминает человеку о преходящей жизни века сего, о кончине смертной и извлекает у него обильные слезы и, как сторож на высоком месте, освещает ясно духовному оку состояние человека, как он живет, - правым или неправым путем. Мерное бдение веселит сердце.
Многоспание утучняет сердце, бдение же в меру — утончает его
Бдения совершай с рассуждением, не отказывая телу в необходимом покое, но со смирением и разумно проходи благочестивый подвиг, чтобы от излишнего бдения не помрачилась душа твоя и вовсе не оставила начатого поприща.
- Праведные, проводившие ночи во бдениях, живы и по смерти.
Бдение, отягощавшее вежди твои, своим мановением оправдает тебя на Суде.
Как огонь растопляет воск, так добрые бдения — злые помыслы
Проводи ночь в молитвенном труде, и душа твоя вскоре обретет утешение.
- Монах снолюбивый впадает во всякое зло, а любящий бдение воспарит как птица.
Во время бдений не предавайся повестям пустым и не отвергай словес духовных, потому что Бог назирает сердце твое и не обезвинит тебя в грехе твоем.
Величайшее благо есть бдение
Бдение напечатлевает в нас боголюбивые помыслы, производит в нас отвращение от мирской суетности и научает отдалять от себя вредное. Огнем бдения обращаем в пепел богатство диавола, сожигая его, как терния, потому что обогащается он в продолжение дня нашими падениями, вот почему негодует и рыкает на нас вселукавый, когда видит, что проводим время в бдении, и с любовью и тщательностью предаемся оному.
Величайшее благо есть бдение для решившихся стрясти с себя сон — этого соседа смерти, и тем больше, что Сам Владыка пребывал во бдении и усвоял Себе оное в Домостроительстве по плоти, как говорит и апостол Лука, что Иисус бе об нощь в молитве Божии (Лк. 6:12), научая нас самим делом последовать стопам Учителя. Поэтому и сказал Христос: бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26:41). Также Павел и Сила, не незная выгод бдения, в полунощи славили Бога (Деян. 16:25). И Давид говорит: бдех и бых яко птица особятся на зде (Пс. 101:8); то есть окрыленная, не по земле влекущаяся, но пребывающая на зде, и на высоте добродетели.
Преподобный Симеон Новый Богослов
Совершаем бдения и поем псалмы — для того, чтоб не распложались злые помыслы и ум наш не блуждал туда и сюда.
Без внимания и бдительности ума невозможно нам спастись и избавиться от диавола, яка льва, рыкающа и ищуща кого поглотити. Будь бдительным, потому что добрый нрав образуется в нас многим временем и трудом, и то, что приобретено многим трудом и временем, можно потерять в одну минуту.
Внимательный и бдительный не только не терпит никакого вреда от людей, но отклоняет и небесный гнев...
Нужно трезвиться, бодрствовать и быть готовым ко всему, чтобы и в счастии быть нам сдержанными, и в скорбях не унывать, а сохранять великое благоразумие...
Никакое время так не удобно для него <диавола>, как то, когда мы беспечны, поэтому мы должны непрестанно бодрствовать и заграждать ему доступ к нам.
Зная, что мы всю настоящую жизнь должны проводить в войне, будем вооружать себя так, как, будто враг стоит перед нами
Как, предавшись беспечности, мы терпим вред и от самых маловажных вещей, так если захотим быть бдительными, то, хотя бы тысячи людей влекли нас к нечестию, ничто не может ослабить нашей ревности...
Если будем бдительны, враги не только не повредят нам, но и принесут величайшую пользу, делая нас во всем более тщательными, только бы скорбь, ими нам причиняемая, вела нас не к ругательствам и обидам, а к молитве.
Зодчий, хотя и опытен, хотя и очень искусен, все же стоит со страхом и трепетом, боясь упасть со здания. И ты уверовал, совершил много доброго, взошел на высоту: держи же себя крепко, стой со страхом и смотри бодро, чтобы не упасть оттуда.
Если всю жизнь свою не пребудем в бдительном подвиге, то не избежим сетей диавола и победной награды не получим. Будем внимать себе напряженно и непрерывно: ибо день и ночь не отступают ведущие войну против нас демоны.
Священномученик Киприан Карфагенский
Христианин должен бодрствовать сердцем и тогда, когда спит телесно.
До последнего издыхания нельзя оставлять опасливости от ожидания крушений.
О ночном бодрствовании
В последней из молитв, читаемых священником в начале вечерни, из так называемых светильничьих, Святая Церковь просит Бога даровать нам, чтобы мы «и на ложах наших умиляющеся, поминали и в нощи имя Его». Из этого, как видите, открывается для нас то, что мы должны не всю ночь предаваться сну, но часть ночи бодрствовать и молиться Богу. Но почему же это именно так? Почему и часть ночи должна быть нами посвящаема Богу? Почему и ночью молиться должны мы? Во-первых, потому что Господь возлюбил ночное время и Сам поучает нас ночной молитве. Ночью Он родился, в ночное время любил уединяться для молитвенных бесед с Богом Отцом Своим, «когда было еще темно» (Ин.20:1), последовало и преславное Его Воскресение. И, наконец, Сам же Он говорит: «Что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Лк.22:46).
Во-вторых, часть ночи мы должны посвящать Богу потому, что так поступать учат нас святые отцы. Свт. Иоанн Златоуст говорит: «Не для того дана нам ночь, чтобы мы только спали... но должно разделить ее на две части: одну на дело, а другую на покой... И вы вставайте ночью и прежде всех дел сотворите Богу молитву, чтобы Он милость Свою подал вам». И преподобный Ефрем Сирин учит: «Не почитай для себя приобретением сон и телесное упокоение; приобретение же и упокоение для человека – непрестанно принуждать себя к делу Господню». Итак, будем принуждать себя, возлюбленные, чтобы Господь, придя, нашел нас бодрствующими и сподобил блаженства Своего, ибо Сам Он сказал: «Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими» (Лк.12:37).
В-третьих, должны мы предаваться ночному бодрствованию и молитве потому, что они могут низвести на нас великие милости Божии. Так бодрствовал Самуил, неоднократно званный, ни однажды не обленился он встать, хотя был еще отроком, и за это удостоился беседы с Богом, соделался исполнителем воли Его и великим пророком. Утруждался Давид: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Пс.6:7). И вследствие сего услышал Господь глас плача его, услышал моление его и молитву его приял (Пс.6:9–10). Наконец, не спали в ночь Рождества Христова пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего... И сказал им Ангел: «не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь» (Лк.2:8–11).
В заключение скажем, что бодрствовать и молиться в ночное время мы должны и в подражание святым, которые в этом случае представляют иногда примеры поразительные. Вот что, например, говорится о блаженном Серафиме Саровском. «Во всю жизнь свою он не переставал во всем покорять плоть свою духу и особенно подвизался против сна. Несмотря на преклонные лета и слабые силы, он спал иногда в сенях, а иногда в келии в таком положении: он сидел, прислонившись спиной к стене и протянувши ноги; иногда преклонял свою голову на камень или на деревянный обрубок, а то просто повергался на мешках с сухарями или кирпичах и поленьях, которые находились в его келий. Приближаясь же к последним минутам своего отшествия в вечность, он так усугубил подвиг свой против сна, что нельзя было без удивления и ужаса смотреть на подвижника: он становился на колени и спал ничком к полу, на локтях, поддерживая голову руками. Кровати же всю жизнь не имел. Время же, которое оставалось от занятий с приходящими, он проводил в молитве, и уже не столько за себя, а более за всех живых и умерших христиан».
Итак, по примеру Самого Господа и по учению Его, а также по учению святых отцов и вследствие того, что ночные бодрствование и молитва низводят на человека великие милости Божии, и, наконец, по примеру угодников Божиих мы и сами должны поминать Господа на постели нашей (Пс.62:7) и на ночном ложе искать Его (Песн.3:1). Будем же поминать и будем искать Его. Пусть и в ночи сердце и ум наш бодрствуют и внимают тому, как сладкий глас Господа, зовущий к беседе с Ним, стучится в двери душ наших (Песн.5:2). Аминь.
БДЕНИЕ
Это — ночь бдения Господу (Исх.12:42)
Евангелист Лука пишет про Господа: «В те дни взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу» (Лк. 6:12). Итак, пример ночной молитвы дан нам Самим Господом. Молились ночью и апостолы. Апостол Павел пишет про свой образ жизни: «в трудах, и бдениях, и постах»; «часто в бдении, в голоде и жажде» (2Кор. 6:5; 11:27). В письмах к Тимофею ап. Павел так характеризует вдову-христианку: «Истинная вдовица и одинокая надеется на Бога и пребывает в молениях и молитвах день и ночь» (1Тим. 5:5).
Обычай молиться по ночам был широко распространен среди первых христиан. Они собирались на ночную молитву вместе и посвящали ей большую часть ночи. Отголоски этих молитвенных бдений сохранились и в нашем теперешнем богослужении. На утрене перед великим славословием священник возглашает: «Слава Тебе, показавшему нам свет». Это соответствовало в древности тому моменту, когда после ночного моления христиане встречали утренний рассвет и первые лучи солнца.
В чине богослужения имеется полунощница, которую полагается справлять в полночь. Ночная молитва — одна из особенностей, отличающая иноческую жизнь от жизни мирян. Ночная молитва характерна для многих подвижников во Христе. Ночной молитве (или перед утром) св. отцы придают особое значение, считая ее одной из самых могучих средств для очищения и просветления души. Прп. Исаак Сириянин пишет: «Не думай, человек, чтобы во всем иноческом делании было какое-либо занятие важнее ночного бдения. Всякая ночная молитва полезнее тебе всех дневных подвигов. Ночью ум в краткое время воспаряет как бы на крыльях и возносится до услаждения Богом, скоро приидет в славу Его и по своей удобоподвижности и легкости плавает в ведении, превышающем человеческую мысль. Поэтому избери себе делание усладительное — непрестанное бдение по ночам, во время которого все отцы совлекались ветхого человека и сподоблялись обновления ума. В эти часы душа ощущает бессмертную жизнь, и ощущением ее совлекается грешных одеяний, и приемлет в себя Духа Святого. Духовный свет от ночной молитвы порождает радость в течение дня».
Святая мирянка Иулиания Лазаревская, жена муромского воеводы и мать 13-ти детей, вставала на ночную молитву даже тогда, когда была больна, собирая для нее последние силы. И прп. Серафим многим из мирян, относящихся к нему, советовал вставать на молитву и ночью.
Почему же именно ночью надо молиться? Не противоречит ли это законам природы, которая спит и отдыхает в это время? Да и сам человек, не требует ли отдыха после трудового дня и не будет ли быстро ослабевать, если будет лишен необходимого сна по ночам? Для пояснения зададимся вопросом: полезно ли организму лекарство? Здоровому — конечно нет, а больному оно возвращает здоровье. А мы все душевно больны, и больны, очень серьезно, и душа наша требует усиленного и длительного лечения. Наиболее верное из лекарств — это молитва, а ночная молитва — это самый лучший и действенный вид этого лекарства. Почему это так? Не будем забывать, что в мире мы живем не одни. Мы связаны, слиты очень тесно с окружающим нас миром. Этот мир угнетает нашу душу, засоряет наш мозг праздными мыслями, наше воображение — своими образами, нашу волю — своими побуждениями, наше сердце заражает своими страстями и пристрастиями. Мир трясется в решете сатаны (Лк. 22:31), и мы трясемся вместе с миром. И чаще всего нет у нас силы и возможностей отделить себя от мира днем, в этом вихре суеты; наш ум занят мирскими мыслями и сердце — мирскими впечатлениями и переживаниями.
Многие ли могут найти возможность утром, днем и вечером для уединения? А если даже и найдется такая возможность, то мы можем защищать себя только от звуков мира, но не от свежих мирских впечатлений и воспоминаний и нервных волн бушующего вокруг мира. Здесь существует взаимное влияние людей, как бы нервная «индукция», которая связывает сильно в явлениях гипнотизма, внушениях на расстоянии и т. д. Все это говорит за то, что наиболее доступная возможность для полноты отрыва нашей души от мира представляется нам ночью или ранним утром, когда мир еще спит и еще не бушуют его волны звуков, чувств и мыслей.
Про некоторые особенности ночного времени говорит и о. Иоанн С: «Ночью наша душа свободна от суеты мирской, и потому свободно может на нее действовать мир духовный, и она свободно может принимать его впечатления, так что мысли и расположения сердечные у человека бывают мыслями и расположениями добрыми, если человек праведен, и мыслями и расположениями суетными и лукавыми, если он грешник нераскаянный».
Молитва — это таинство, таинство единения духа с Духом Господа. Это таинство не может совершаться где-нибудь и как-нибудь. «Молитва — это пища души, а пищу надо принимать в покое», — говорил один св. отец. Молитва — это не вычитывание правила, часто без восприятия мыслей не только сердцем, но и умом. Такая молитва отличается от истинной так же, как образ в зеркале от живого человека. Для молитвы все должно быть в человеке подготовлено: собрано и бодро тело, устремлена к Богу воля, очищена покаянием совесть, освобожден ум от суеты, очищено сердце от страстей и пристрастий. И когда из храма души будут изгнаны все «торгующие», в него входит при молитве Святой Дух. Тот, кто имеет опыт, знает всю разницу молитвы дневной и ночной (или раннеутренней), когда все и всё кругом еще спят. Ночью ум легко сосредоточивается и постигает всю глубину слов молитвы, сердце начинает принимать в ней участие, и в нем зарождаются и вырастают облагораживающие сердце чувства — нищета духа, смирение, покаяние, благодарность, любовь и умиление. Такая молитва очищает, питает, умягчает и успокаивает сердце.
Человек отходит от нее обновленным, умиротворенным, окрепшим духовно, готовым на преодоление всех трудностей предстоящего дела. И если он встал на молитву один, то теперь он вступает в жизнь дня не один — его душа исполнена Святым Духом. Что в основном отличало жизнь первых христиан от жизни современных? Это, прежде всего, постоянные ночные молитвы и ежедневное принятие Тела и Крови Христовых в Таинстве Евхаристии. Это давало древним христианам горение духа и сподобляло многих из них тех духовных даров, которые утрачены современностью, — дара пророчества, особого дара «языков» (1Кор. 13:8), дара узнавать волю Духа Святого (Деян. 16:6).
Все св. отцы поэтому единодушно говорят, что бдение, ежедневная ночная молитва — это необходимая основа настоящей духовной жизни, которая быстро и верно ведет к созиданию в душе христианина храма Духа Святого — единственно законной цели жизни всякого христианина.
Как практически подойти к решению этой задачи — приучению себя к ночному бодрствованию? Конечно, у разных людей с разной обстановкой их жизни будут и разные решения. Так, этого можно достигнуть сдвигом начала времени ночного сна на более ранний срок с возможно более ранним сроком подъема. Так, хорошо ложиться в 9-10 часов, вставая около 4-5 часов, а когда имеется возможность и необходимость, то спать еще днем 1-1,5 часа. Таким образом, молитва будет совершаться в очень ранние часы утра, когда все и домашние еще обычно спят. Такая раннеутренняя молитва заменит ночную. У кого есть возможность и достаточная крепость, можно прерывать под утро свой ночной сон и вставать на молитву, чтобы после окончания ее дать себе еще несколько времени сна и отдыха. Следует заметить, что для новоначальных в молитве и еще не окрепших духовно даже следует предпочитать раннеутреннюю молитву ночной. Последняя бывает более трудна.
По непостижимым для нас законам во время ночи (преимущественно от 12 до 2 часов утра) темная сила имеет наибольшую власть над миром и иногда мешает в молитве различными «страхованиями» (наведение чувства боязни, страха, ужаса, непонятными звуками, стуками и, наконец, различными явлениями и видениями). Может быть, для того чтобы приучить себя к очень раннему подъему, потребуются усилия, потребуются терпение и настойчивость. В жизни даром ничто доброе не дается; путь христианина — тесный путь, путь бодрствования, усилий и трезвения. Но то, что получает христианин от этих усилий, неизмеримо ценно — ценно потому, что соприкасается с вечностью и прокладывает путь к духовным сокровищам Царства Небесного. «Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший», — говорит апостол Павел (1Кор. 12:31).
Когда преподобного Акакия, подвизавшегося в пустынном скиту Кавсокаливия, вопросили о сне и бдении, он ответил:
– Получаса сна достаточно для истинного монаха! Сам он с невероятным мужеством на протяжении всей ночи стоял на ногах или на коленях в молитве и пении, не смотря на то что страдал от сильной грыжи и достиг уже глубокой старости. Спал он очень мало, незадолго до рассвета, опираясь на свою руку или какой-нибудь предмет, чтобы разум не помрачался от безмерного бдения. Сон он считал опасным и коварным врагом души. Святой говорил, что ничто другое не умножает в такой степени страсти – ни мягкая постель, ни одеяния, ни богатство, ни пища,– как мягкий сон. И ничто так не укрощает их, как бдение. У него было самодельное ложе с редко набитыми торчащими деревянными штыками, без подстилки, чтобы он не мог упокоить свое тело, сколько хотел, и легко просыпался. Согласно жизнеописанию, преподобный Акакий спал один час, а по другим данным, четыре часа в сутки.
Но и святитель Григорий Палама подъял великую брань против своей плоти и сна. В течение трех месяцев он пребывал в молитве без сна в своем аскетирии, который находился выше Великой Лавры. Впрочем, святой прекратил этот подвиг, чтобы мозг не потерпел вреда от постоянного лишения сна.
Новоявленный афонский святой Силуан Русский, святость которого была признана Великой Христовой Церковью в 1987 году, родился в 1866 году и почил в 1938 году. Он подвизался в монастыре святого великомученика Пантелеимона (или Русском монастыре), проводя жизнь в преподобии, чистоте, любви ко всем, непрестанной молитве и глубочайшем смирении. Почил он в мире и оставил о себе память преподобного мужа. А житие его писал почтенный архимандрит Софроний, настоятель Честного Предтечи в Англии. Этот святой, помимо прочих своих добродетелей, особо возделывал добродетель бдения, зная из опыта, сколь сильно она способствует очищению ума, окрылению молитвы и возгреванию радостотворного плача. На постель он не ложился, но почти всю ночь проводил в молитве стоя, иногда присаживаясь на скамейку. Спал сидя в течение 15–20 минут и снова вставал на молитву. Это его сон урывками составлял в общей сложности два часа в сутки.
Мы спросили старца Симеона, слепого монаха из Кавсокаливии: – Чем можно очистить душу от нечистых помыслов, желаний и различных страстей? Он ответил: – Тем, чтобы не знать, что такое сон.
В скиту Иверского монастыря жил один очень благоговейный иеромонах, отец Герасим Гимнограф. Перед тем как служить утром литургию, он всю ночь проводил в молитве и чтении. Бог забрал его молодым. Достигнув совершенства в короткое время, он исполнил долгие лета; ибо душа его была угодна Господу (Прем. 4:11).
«От многого сна наш ум жиреет»,– говорит один подвижник-пустынник.
Хаджи-Георгий отдыхал по ночам, стоя в стасидии. Собственная келья была ему почти незнакома. День он посвящал своим страждущим братиям, а ночь – молитве.
Однажды один молодой монах спросил отца N., которому было 86 лет: – Старче, сколько часов должен спать монах?
– Послушай, брат. Святой Феодор Студит и преподобный Симеон Новый Богослов говорят, что четырех-пяти часов в день достаточно. Но авва Арсений в Патерике говорит, что для монаха довольно и одного часа, если он подвижник. Святой Акакий Кавсокаливит говорил, что и получаса. Мне кажется это немного сложным, но поскольку так говорит святой, мы должны попробовать… – А вы сколько времени отводите себе для отдыха? – Э, брат мой, какая необходимость спрашивать тебе об этом? – Чтобы самому получить пользу. Скажите мне ради любви Христовой. – Скажу тебе. Одного часа в сутки достаточно. – И вам этого хватает? – О, да еще как! – Вы спите час подряд или с перерывами? – С перерывами, конечно, с перерывами. Четверть часа сейчас, четверть часа чуть позже… – А вы как проводите свое время? – К сожалению, сейчас, когда у меня двусторонняя грыжа, я не могу уже стоять все время на ногах… Поэтому сажусь, чтобы читать Псалтырь или Евангелие, потом творю немного Иисусову молитву. – Весь Псалтырь и все Евангелие? – Конечно же, и то и другое полностью. – На всякий день? – На всякий, на всякий. Только не могу уже читать стоя. Что поделать? Вот что значит старость!
В начале своего пребывания на Святой Горе старец Иосиф Исихаст, не найдя себе духовника, жил некоторое время рядом с пещерой Преподобного Афанасия Афонского, неподалеку от Великой Лавры. Он проводил там весьма суровую жизнь, и даже случилось ему однажды побыть восемь дней на ногах без еды и без сна. Старец говорил:
– Никакой подвиг не приносит стольких благословений, сколько лишения себя сна. Поистине бдение упраздняет тело. Еще он говорил: – Самое страшное проявление страсти многоспания – это когда благодать уходит от нас и душу охватывает нерадение и мрак, не оставляя нам самого малого утешения. Однажды я претерпел серьезное испытание с этой стороны. Я изо всех сил старался не прерывать бдения, но силы мои почти закончились. Тогда я прекратил свой подвиг, чтобы помолиться Господу со слезами скорби: «Господи, они хотят ослабить мое доброе стремление». Тотчас после этого во мне прозвучал сладчайший голос: «И ты не потерпишь этого ради любви Моей?». Утомление мое сразу же рассеялось, как облако, скрывавшее солнце, и со слезами на глазах я скакал от радости, как ребенок. – Да, Господи, ради Тебя! Помоги мне в моей немощи!
Один старец сказал: – Сон должен быть рабом, а не господином.
Из сказанного вытекает святогорское правило: «Духовная жизнь не может обойтись без бдения».
Старец Артемий Григориат, по свидетельству современников, никогда не сидел в стасидии во время богослужения, даже во время многочасовых бдений, вплоть до своей смерти. Это был настоящий столп, несгибаемый подвижник богослужения и молитвы.