ВСТРЕЧА С БОГОМ
Ибо когда душа прилепляется ко Господу, и Господь милуя и любя ее, приходит и прилепляется к ней, и разумение ее непрестанно уже пребывает в благодати Господней, тогда душа и Господь делаются единый дух, единое срастворение, единый ум.
Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино
Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал, а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них (Ин.17:20-26).
И Мы придем к нему и обитель у него сотворим
Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих, слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца (Ин.14:23,24).
Слово Божие есть Бог...
Слово Божие есть Бог, а слово мира есть мир. Но большое различие и расстояние между словом Божиим и словом мира, между чадами Божиими и чадами мира. Ибо всякое порождение уподобляется своим родителям. Посему, если порождение Духа пожелает предать себя слову мира, земным вещам и славе века сего, то оно умирает и гибнет, не возмогши найти истинного упокоения жизни, потому что упокоение его там, где оно и рождено. Подавляется, как говорит Господь (Мф. 13:22), и делается бесплодным для слова Божия одержимый житейскими заботами и связанный земными узами. А равно одержимый плотским произволением, то есть, человек мирской, если пожелает слушать Божие слово, подавляется и делается как бы каким-то бессловесным. Привыкшие к обольщениям порока, когда слышат о Боге, как бы обеспокоенные неприятною беседою, огорчаются в уме.
Но и Павел говорит: «душевен человек не приемлет, яже Духа, юродство бо ему есть» (1 Кор. 2. 14). И Пророк сказал: слово Божие стало для них, как снедь извергаемая (Ис. 28:13). Видишь, что невозможно иначе жить, как по тому закону, по которому каждый рожден. Но должно обратить на сие внимание и с другой стороны. Если человек плотский решается приступить к изменению себя самого, сперва он умирает и делается бесплодным для оной прежней лукавой жизни. Но как у одержимого болезнью, напр. горячкою, хотя тело его лежит на постели и не в состоянии исправлять никакого земного дела, однако же ум не остается в покое, развлекаемый попечением о работе, ищет врача, посылая к нему друзей своих: так душа, преступлением заповеди подвергшая себя немощи страстей и сделавшаяся бессильною, когда приступит ко Господу и уверует в Него, получает от Него заступление, и отрекшись от прежней, весьма худой жизни, хотя лежит еще расслабленная ветхою немощью, и не имеет сил действительно совершить какое-либо дело жизни, однако же, обязана и может, иметь усильное попечение о жизни, умолять Господа, искать истинного Врача.
И несправедливо иные, введенные в обман лжеучением, утверждают, что человек решительно умер, и вовсе не может делать ничего доброго. Хотя младенец ничего не в силах делать, или не может на своих ногах идти к матери, однако же, он, ища матери, движется, кричит, плачет. И матерь сжаливается над ним, она рада, что дитя с усилием и воплем ищет ее. И поелику младенец не может идти к ней, то сама матерь, преодолеваемая любовию к младенцу, за долгое его искание, подходит к нему и с великою нежностью берет, ласкает и кормит его. Тоже делает и человеколюбивый Бог с душою, которая приходит и взыскует Его. Но гораздо еще более, побуждаемый свойственною Ему любовию и собственною Своею благостью, прилепляется Он к разумению души, и, по Апостольскому слову, делается с нею един Дух (1 Кор. 6:7). Ибо когда душа прилепляется ко Господу, и Господь милуя и любя ее, приходит и прилепляется к ней, и разумение ее непрестанно уже пребывает в благодати Господней, тогда душа и Господь делаются единый дух, единое срастворение, единый ум. Тело души остается поврежденным на земле, а ум ее всецело жительствует в небесном Иерусалиме, восходя до третьего неба, прилепляясь ко Господу, и там служа Ему.
И сам Сидящий в небесном граде на престоле величествия на высоких, весь пребывает с душою в теле ее, потому что образ ее положил Он горе, в небесном граде Святых Иерусалиме, а собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее. Он служит ей во граде тела, и она служит Ему во граде небесном. Душа соделалась наследницею Его в небесах, а Он приял ее в наследие на земле. Ибо Господь делается наследием души, и душа наследием Господа. Мысль и ум даже омраченных грешников могут быть весьма далеко от тела, имеют силу во мгновение времени пробегать большие пространства, переходить в отдаленные страны, и нередко тело повержено на земле, а мысль в другой стороне пребывает с возлюбленным, или с возлюбленною, и видит себя, как бы живущею там. А если душа грешника так тонка и быстрокрыла, и уму ее нет препятствия быть в отдаленных местах, тем паче душа, с которой покрывало тьмы снято силою Духа Святого, когда умные очи ее просвещены небесным светом, и совершенно избавлена она от страстей бесчестия, соделалась чистою по благодати, — всецело на небесах служит Господу духом, и всецело служит Ему телом, и столько расширяется мыслию, что бывает повсюду, и, где хочет, и когда хочет, служит Христу.
«Прилепляяйся Господеви, един дух есть с Господем»
Сие говорит Апостол: да возможете разумети со всеми святыми, что широта и долгота и высота и глубина, разумети же преспеющую разум любовь Христову, да исполнитеся во всякое исполнение Божие (Ефес. 3:18-19). Рассматривай неизреченные тайны души, с которой Господь съемлет лежащую на ней тьму, и открывает ее, и Сам ей открывается. Как расширяет и распростирает мысли ума ее и в широту, и в долготу, и в глубину, и в высоту всей видимой и невидимой твари! Итак, подлинно душа — дело великое, Божие и чудное. При создании ее такою сотворил ее Бог, что в естество ее не было вложено порока, напротив того, сотворил ее по образу добродетели Духа, вложил в нее законы добродетелей, рассудительность, ведение, благоразумие, веру, любовь и прочие добродетели, по образу Духа.
Еще и ныне в ведении, благоразумии, любви, вере обретается ею и является ей Господь. Он вложил в нее разумение, помыслы, волю, владычественный ум, воцарил в ней и иную великую утонченность, соделал ее удободвижною, легкокрылою, неутомимою, даровал ей способность приходить и уходить в одно мгновение, и мыслью служить Ему, когда хощет Дух. Одним словом, создал ее такою, чтоб соделаться ей невестою и сообщницею Его, чтобы и Ему быть в единении с нею, и ей быть с Ним в единый дух, как сказано: «прилепляяйся Господеви, един дух есть с Господем» (1 Кор. 6:17). Ему слава во веки веков! Аминь.
О совершенном слиянии с Богом
Когда прозрений в смысл тварных существ достигнет человек на пути подвижничества своего, тогда с этого времени поднимается он превыше молитвы, заключенной во временные пределы, ибо излишне для него с этих пор ограничивать молитву определенными временами и минутами: он уже вышел из того состояния, при котором он, когда хотел, тогда бы молился и славил Бога. С этого момента постоянно находит он чувства свои утихшими и помыслы связанными узами изумления. И наполнен он постоянно видением, изобилующим славословием, которое происходит без движений языка. По временам, опять же, молитва частично остается, однако ум уводится от нее на небо, словно пленник, и слезы, словно источники воды, льются и орошают все лицо вопреки воле его. При этом сам человек покоен, безмолвен и внутри себя наполнен изумленным видением. Весьма часто не позволяется ему даже молиться, и поистине это есть то прекращение молитвы, которое выше молитвы: оно заключается в том, что человек пребывает в постоянном изумлении перед всяким созданием Божиим наподобие тех, кто обезумел от вина. Это и есть то вино, которое веселит сердце человека.
Но будем остерегаться, чтобы не нашелся человек, который с праздными помыслами оставит молитву и псалмопение, когда услышит об этом, вообразив, что тишина, о которой мы говорили, приходит по нашей воле. Но пусть поймет всякий, кто встречает такие предметы, что подобные действия бывают не от людей и что они не подвластны воле. Ибо умолкают в созерцании и замирают перед тайнами те, кто в минуты молитвы, или также и в другие времена, восторгается умом, жаждущим Бога. Но особенно в минуту молитвы возникают состояния, подобные этим, по причине особого трезвения, сопутствующего человеку. Под молитвой я разумею не только установленные часы или "аллилуии" Псалтири или богослужебные песнопения. Ибо тот, кто достиг этого знания, больше, чем во всех добродетелях, пребывает в молитве. От прозрений получает она свое начало, но прозрениями, опять же, усмиряется и возвращается к тишине. Ибо на все творения Божии взирает озаренный человек оком разума и видит домостроительство Божие, сопутствующее им на всякий миг, видит небесное промышление, исполненное милосердия, непрестанно посещающее тварь - иногда в виде испытаний, иногда же в виде благодеяний. И благодать Божия открывает этому человеку различные виды действий, которые скрыты от толпы, - действий, которыми пользуется Создатель для чудесного вспоможения каждому естеству, будь то словесному или неодушевленному, - а также невидимые причины, по которым случаются эти изменения со всеми благодаря промышлению, свойственному любви Божией, и той творческой и путеводной силе, которая ведет творение с изумительной заботливостью.
Когда ощущение этих тайн получает все время человек посредством того внутреннего ока, которое называется духовным созерцанием и которое есть видение, происходящее от благодати, тогда в момент ощущения им той или иной из этих тайн тотчас же сердце его утихает в некоем изумлении. Не только уста его прекращают произнесение молитвы и умолкают, но и само сердце осушается от помыслов благодаря чуду, которое нападает на него, и сладость тайн премудрости и любви Божией получает он от благодати благодаря сознательному видению действий и естеств. Это завершение подвижничества души в теле и предел духовного служения, которое совершается в уме. Кто желает достичь вкушения любви Господа нашего, тот должен просить Его, чтобы эта дверь открылась для него. Я удивлюсь, если тому, кто не приступал к Нему с этой просьбой и кто не познал ощущение видения тварей и промыслительных действий Божиих в них, возможно когда-либо ощутить ту любовь, что пленяет души тех, на кого она нисходит. Таковы вещи, открывающие для нас дверь к познанию истины, которое превышает все и которое дает уму путь к славным тайнам досточтимого и божественного Естества.
Еще более удивительно то, когда люди, непричастные безмолвию и великой отрешенности, дерзают говорить и писать об этой тайне славы Божией в тварях. Блажен, кто вошел этой дверью и испытал это на собственном опыте! Слишком бессильна вся сила чернил, букв и словосочетаний, чтобы выразить наслаждение этой тайной. Многие простецы считают, что целью размышления философов является вкушение этой беседы, которая несет в себе красоты всех тайн Божиих. Блаженный Василий-епископ в одном из писем к своему брату делает различие между этим восприятием философов и тем восприятием, которое получают святые в тварных существах - то есть, умственной лестницей, о которой говорил блаженный Евагрий и которая возвышается над всяким обычным видением. "Есть, - говорит он, - беседа, открывающая дверь, через которую мы можем всматриваться в знание тварных естеств, но не в духовные тайны". Он называет знание философов "знанием снизу", которым, по его словам, могут обладать даже подверженные страстям, а то восприятие, которое получают святые через ум посредством благодати, называет он "знанием духовных тайн свыше".
Итак, кто удостоился этого, тот ночью и днем пребывает в таком состоянии, словно некто вышедший из тела и уже находящийся в том мире праведных. Это и есть божественная сладость, о которой чистосердечный и чудный Аммон говорил, что она "слаще меда и сот", но немногие отшельники и девственники познали ее. И это вход в божественный покой, о котором говорили Отцы, и это переход из области страстей к просветленности и к движениям свободы. И это то, что изобилующий духовными откровениями Евагрий называет "стократной наградой, которую в Евангелии обещал Господь наш". И в изумлении величием этого наслаждения хорошо назвал он его "ключом в Царство Небесное".
Как перед истинным Богом говорю я: члены тела не могут выдержать это наслаждение, и сердце неспособно вместить его по причине великой сладости его. Что еще можно сказать, если "восприятием Царства Небесного" называют это святые. Ибо это тайна будущего изумления Богом. Не благодаря прозрению в материальный мир и дела его наслаждаются праведники в Царстве Небесном, но благодаря тем предметам, которые в мире, возводится ум, как по некоей лестнице, к Тому, Кто есть Царство святых, и пребывает в изумлении. Хорошо названо это восприятие "тайной Царства Небесного", ибо в познании Того, Кто есть истинное Царство всего, приходим мы через эти тайны всякий раз, когда ум бывает движим ими, по дару силы Божией.
Душа, вступившая в единение с Богом, не имеет сытости в наслаждении
Душа, намеревающаяся возлететь к Божеству и прилепиться ко Христу, должна изгнать из себя всякий грех, — разумею кражу и хищничество, прелюбодеяние и корыстолюбие, и блуд, и болезнь языка, и все роды прегрешений, как явных, так и тайных, каковы, например: зависть, неверие, злонравие, обман и весь потаенный рой пороков, которые, как и явный род грехов, равно ненавидит Писание и гнушается ими.
Некоторым образом тот входит в единение с Богом, кто прилепляется к Нему упованием и делается с Ним едино.
Душа, вступившая в единение с Богом, не имеет сытости в наслаждении, чем обильнее наполняется Услаждающим, тем сильнее действуют в ней пожелания.
Жених водворяется не в запустевшей добродетелями душе, но разве в том, кто... соделается фиалом аромата, источающим благовонные масти; такой, став чашею премудрости, приемлет в себя божественное и чистое вино, от которого в приявшем бывает веселие.
Душа не иначе может соединиться с нетленным Богом, как соделавшись и сама сколько возможно чистою чрез целомудрие, чтобы подобным восприять подобное, став как бы зеркалом для чистоты Божией, так чтобы чрез участие в первообразной красоте к чрез отражение ее и самой получить ее вид.
Исполнение заповедей соединяет со Христом, ибо они суть энергии
Но это еще не вершина и не предел духовного восхождения. В созерцании ум познает умный мир и Бога, как Творца, и Промыслителя, и Судию. Но ум должен выйти и из умного мира, взойти еще выше, в самый таинственный мрак Божества. Это цель и задача подвига: встреча с Богом, вкушение (или, точнее, предвкушение) Божественного блаженства. Это ступень и состояние чистой молитвы. Ум поднимается выше форм и идей, и приобщается Божественного единства и мира. В этом мире он познает Пресущую Троицу. И сам становится и обновляется по образу Троицы. На высотах подвижник становится храмом и обителью Слова. Он упокаивается на всеблагом ложе Божием, и совершается таинство неизреченного единения. Это брак и обручение Слову... В сущности весь свой путь христианин проходит вдвоем со Христом. Ибо живет во Христе, и Христос в нем. Исполнение заповедей соединяет со Христом, ибо они суть его энергии. И созерцание приводит ко Христу, Воплощенному Слову, как к источнику и средоточию идеального мира...
- Что нужно, чтобы быть Единым Богом
Невозможно уму всегда быть с Единым Богом, если не стяжет он следующих трех добродетелей: любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев, воздержание иссушает похоть, а молитва, отрешая ум от всех помышлений, нагим представляет его Самому Богу. Эти три добродетели совмещают в себе все правды, и без них ум не может пребывать с Единым Богом.
Единение с Богом-Словом разрешением клятвы, восстановило в силе все естество, сделав, таким образом, неизвинительным для нас склонение произволения на страсти.
Преподобный Симеон Новый Богослов
Соединение Всесвятого Духа с очищенными душами происходит с ясным чувством...
Невидимый далеко отстоит от видимого и от тварей Тот, Кто произвел их изначально от тленного - Нетленный и от тьмы - свет. Смешение этих природ произошло тогда, когда Бог сошел на землю. Ибо тогда разделенные естества соединил мой Спаситель. Но слепые не видят этого единения, и мертвые говорят, что совершенно не чувствуют его, а думают, что живут и видят, о, крайнее безумие! Не веруя, они говорят, что никто опытно этого не познал или не ощутил, то есть не видел чувственным образом. Об этом же мы только слышим и научаемся словами. Но, о Христе мой, научи меня, что сказать им на это, чтобы из великого неведения и неверия исторгнуть их и дать им видеть Тебя - Свет мира. Послушайте, отцы, божественные слова и уразумейте, и вы познаете то единение, которое бывает с сознанием, и чувством, конечно, и опытом, и зрением. Бог - невидим, мы же, конечно, видимы.
Итак, если Сам Он соединяется волею с чувственными существами, то не сознательно ли должно происходить соединение обоих? Если же ты утверждаешь, что это бывает без сознания и чувства, то это, конечно, соединение мертвых, а не Жизни с живыми. Бог есть Творец тварей, твари же - это мы. Если же Бог - Творец снизошел к твари и соединился и тварь сделалась как Творец, то поистине она в истинном созерцании должна ощутить, что тварное неизреченно соединилось с Творцом. Если же мы не допускаем этого, то погибла вера и совершенно исчезла надежда на будущее. Не будет тогда ни Воскресения, ни Всеобщего Суда, так как мы твари, как говоришь ты, бесчувственно соединяемся с Творцом, ничего не понимая. И Бог тогда страдает через тебя, как будто Он не есть Жизнь, и, соединяясь с нами, не сообщает нам жизни. Творец нетленен, твари же тленны, ибо согрешив, не только тело, но и самые души они подвергли тлению. По этой причине мы и телом, и душой тленны, как тлением духовной смерти и греха все вместе одержимые.
Итак, если Нетленный по природе соединился со мною, тленным, то поистине будет одно из двух, о чем я хочу сказать: либо Он меня изменит и сделает нетленным, либо Нетленный изменится в тление, и таким образом я, быть может, не познаю того, что Он пострадал и сделался мне подобным. Если же я стал весь нетленным из тленного, прилепившись к Нетленному, то как бы я не почувствовал этого? как бы на опыте не познал я, чем стал, став тем, чем не был? Ибо кто говорит, что Бог, соединяясь с людьми, не сообщает им божественного нетления, но скорее Сам поглощается их тлением, тот учит о гибели Бессмертного и богохульствует, сам совершенно отпадая от Жизни. Если же это невозможно, то прими лучше другое и прежде конца постарайся приобщиться нетлению. Бог есть Свет, мы же находимся во тьме, или вернее сказать, мы сами - тьма. Не обольщайтесь, Бог нигде в другом месте не светит, кроме тех только душ, с которыми Он соединится прежде конца. Для других же если и воссияет, как изрекли проповедники истины, то явится для них как огонь совершенно неприступный, который испытает дело каждого и снова удалится от них, как от недостойных. Они же примут достойное мучение.
При всем том здесь и там Свет для душ один и тот же, мы же, имея непросвещенные души, являемся тьмою. Итак, если тот Свет, что для душ, соединится с моею душою, то он либо погаснет и сделается тьмою, либо душа моя, просветившись, будет как свет. Ибо, когда свет возжигается, тьма исчезает. Таково ведь свойство и зримого света. Если же этот созданный свет совершает в тебе то, что и очи твои просвещает, и душу радует, и дает тебе видеть, чего ты прежде не видел, то чего не соделает, воссияв в душе твоей, Творец его, Сказавший: "Да будет свет", и он тотчас произошел? Итак, как тебе кажется, если Он умно воссияет в твоем сердце или в уме, как молния или как великое солнце, то что Он может сделать душе озаренной? Не просветит ли ее и не даст ли ей точно познать Того, Кто Он есть? Да, воистину так бывает и так совершается, так открывается благодать Духа и через Него и в Нем - и Сын с Отцом. И такой человек видит Их, насколько ему возможно видеть, и тогда от Них тому, что касается Их, он неизреченно научается, и вещает, и всем другим это описывает, излагая божественные догматы, как учат все предшествовавшие святые отцы, ибо таким образом они сложили божественный Символ, сделавшись таковыми, как мы сказали, они вещали и говорили с Богом и о Боге.
Ибо кто богословствовал о Троическом Единстве или кто низложил ереси, не сделавшись таковым? Или кто был назван святым, не приобщившись Святого Духа? - Никто никогда, так как мысленный Свет ощутимо обычно приходит к тем, кому Он является. Говорящие же, что они приобщаются Его без чувства, сами себя называют бесчувственными. А мы называем их мертвыми, лишенными жизни, хотя они и мнят, что живут. О, обольщение! о, безумие! Но, о Свет, воссияй в них, воссияй, чтобы, увидев Тебя, они действительно убедились, что Ты воистину - Свет, и тех, с которыми Ты соединяешься, уподобляешь Себе и делаешь как бы светом. О чадо, Я всегда сияю пред лицом верных, но они не хотят Меня видеть, или лучше, закрывают глаза, не желая воззреть на Меня, и отворачиваются в другую сторону. Вместе с ними и Я поворачиваюсь, становясь перед ними, но они снова отводят глаза и поэтому совершенно не видят света лица Моего. Одни из них покрывают лица, другие же убегают, совершенно ненавидя Меня. Итак, что делать Мне с ними? Я совершенно недоумеваю. Ибо спасти их без их воли и по принуждению - это казалось бы скорбным для нежелающих спастись. Ведь добро воистину становится добром только по воле, без воли же добро не будет добром. Поэтому желающих и Я вижу, и ими видим бываю, и делаю их сонаследниками Царствия Моего. Нежелающих же Я оставляю с их желанием в этом мире. И они сами прежде Суда бывают своими судьями, так как в то время, когда сиял Я - Свет неприступный, они одни сами себе создали тьму, не желая видеть Света и оставшись во тьме.
Мы все вместе стали единым домом Давидовым по свойству Твоему и по родству к Тебе
Когда Ты открываешь Себя, Владыко всяческих, и яснее показываешь славу лица Твоего, я весь трепещу, созерцая Тебя вверху, насколько доступно мне низкому по природе, и объятый страхом и изумлением говорю: все Твое, Боже мой, превосходит мое понимание, ибо я нечист и совершенно недостоин взирать на Тебя, чистого и святого Владыку, Которого боятся Ангелы и с трепетом служат Ему, и от лица Которого трясется и трепещет вся тварь. Когда же, сказав это, я сомкну очи, т. е. долу обращу ум свой, не будучи в состоянии видеть или созерцать непокровенного Твоего зрака, тогда плачу, лишаясь красоты Твоей, Боже мой, я не вынося удаления от Тебя единого Человеколюбца. Ты же плачущего и рыдающего всего меня, о диво, озаряешь светом, и я поражаюсь и еще более плачу, дивясь благоутробию Твоему ко мне блудному. Тогда, видя великое неблагообразие тела своего и недостоинство жалкой души моей и пораженный умом от этого созерцания, я восклицаю: кто я, о Боже и Творче всего, и что я сделал вообще доброе в жизни, или какую заповедь Твою я когда-либо вполне сотворил, что Ты прославляешь меня презренного такою славою? И почему или ради чего Ты удостоил меня жалкого днем и ночью озарять таким светом? В самом деле, жаждал ли я когда-либо, ища Тебя, Царю мой? злопострадал ли чрез законы Твоих заповедей? потерпел ли искушения и бичевания, как все претерпевшие это святые от века, чтобы и меня, Христе, сопричислив к ним, спас Ты, не без дел ведь Ты сопричтешь к ним и спасешь меня? Хотя и весьма человеколюбив Ты, как Создатель людей, однако я слышу Иакова, говорящего, что вера без дел мертва (Иак. 2:20), и трепещу наказания, ожидающего, без сомнения, там меня - презренного человечка.
Итак, каким образом, Владыко, я могу надеяться, как верный, быть причтенным к тем, которые прежде поработали Тебе, когда я ни одной Твоей заповеди никогда не соблюл? Но я знаю, что Ты все можешь, все делаешь, что хочешь: Ты и последним, Владыко, даешь, как и первым, и что особенно дивно - сперва последним из этих первых [т. е. из последних]. Когда я говорю Тебе это, Творцу миpa, прежде вверху являющемуся, и некогда сокрытому от меня, и после всего меня окружающему лучами; внезапно усматриваю всего Тебя во мне Того, Который прежде являлся вверху, но снова скрылся, подобно тому как солнце, покрытое более тонкими облаками, сокращает лучи. Как оно доступно тогда для видящих и словно лучше видится для всех, так и Ты, неприступный, бываешь доступен мне, сокрывшись внутри меня, бывая видим, как знаешь Ты, для моих умных очей, мало-помалу возрастая, все яснее являясь и все более блистая. В другой же раз Ты снова для меня совершенно неприступен. Поэтому и величаю я непостижимость Твою и благость Твою и громогласно взываю к Тебе: слава прославившему так естество наше, слава безмерному снисхождению Твоему, Спасе, слава могуществу Твоему, слава благоутробию, слава Тебе, что, пребывая непреложным и неизменным, Ты весь недвижим, хотя и приснодвижен, весь вне твари, но весь и во всей твари, весь наполняешь все, будучи весь и вне всего, Ты - превыше всего, Владыко, превыше всякого начала, превыше всякой сущности, превыше естества природы, превыше всех веков, превыше всякого света, Спасителю, превыше умных существ, потому что и они суть Твое, лучше же - мысли Твоей дело. Ведь Ты - ничто из всего, но превысший всего, ибо Ты причина существующего, как Творец всего. И потому Ты отделен от всего, мыслимый где-то вверху, превыше всего существующего, невидимый, неприступный, неуловимый, неприкосновенный и, будучи непостижим, пребываешь неизменным. Являясь же совершенно простым, Ты однако весь разновиден, и вообще ум мой не может уразуметь разнообразия славы и великолепия красоты Твоей.
Итак, не будучи ничем из всего, как превысший всего, Ты, Который находишься вне всего, как Бог всего, невидимый, неприступный, неуловимый и неприкосновенный, Ты Сам соделался смертным, вошел в мир и для всех явился доступным чрез вocпpиятиe плоти. Ты даже познан был смертными во славе Божества Твоего и, совершенно неуловимый, сделался уловимым для них и, для всех невидимый, весь был видим ими, и они видели славу Божественного Божества Твоего, одни верные - видели и видят, все же неверные, увидев Тебя -Свет миpa, остались слепыми. Итак, верные и тогда и теперь - всегда Тебя видят и имеют с собою, Тебя - Творца всяческих, сопребывающего и обитающего с ними во тьме сей жизни, как солнце неприступное, как неугасимый светильник, который совершенно не объемлешься тьмою, но всегда просвещаешь видящих Тебя. А так как Ты находишься, как сказано, вне всего, то и тех, которых просвещаешь, Ты делаешь вне видимого, и подобно тому, как Ты, пребывая там вверху со Отцом Твоим, несомненно, и с нами весь Сам находишься и, будучи опять в миpe, невмеетим для миpa, ибо, находясь Сам во всем, Ты являешься превыше всего, так и нас, рабов Твоих, находящихся среди чувственных и видимых вещей, Ты изводишь и, осияваемых светом Твоим, всецело совозносишь с Собою горе, и делаешь из смертных бессмертными, и мы, оставаясь тем, чем и были, делаемся по благодати Твоей сынами, подобными Тебе, и Богами, видящими Бога. Итак, кто не прибегнет к Тебе, единому Человеколюбцу? кто не последует Тебе? кто из любви не скажет: вот, бросив все, мы последуем Тебе, сострадательному, кроткому и благоутробному Владыке, всегда ожидающему нашего обращения и не хотящему смерти согрешивших Тебе (Иезек. 33:11),Который и ныне совершаешь в нас страшное, о чем слыша, как имеющем быть некогда в доме Давидовом, мы дивимся, что бы это могло быть? Дом Давидов это - мы, как сродники его Давида, ибо Сам Ты, Творец всего, сделался сыном его, мы же - сыны Твои по благодати. Ты сродник наш по плоти а мы Твои -по Божеству Твоему.
Ибо, восприняв плоть, Ты дал нам Божественного Духа, и мы все вместе стали единым домом Давидовым по свойству Твоему и по родству к Тебе. Итак, Ты Господь Давида по Духу, а мы все сыны Давида, Твое Божественное семя. Соединяясь же, мы делаемся единым домом, т. е. все мы сродники, все мы братья Твои. И как не страшное чудо? или как не содрогнется всяк, размышляющий об этом и взвешивающий это, что Ты пребываешь с нами ныне и во веки, и делаешь каждого жилищем и обитаешь во всех, и Сам являешься жилищем для всех, и мы обитаем в Тебе: каждый из нас в отдельности с Тобою, Спасителю, весь со всем, и Ты взаимно с каждым в отдельности, один с одним находишься, и превыше нас весь пребываешь единым? Итак, Ты и ныне совершаешь в нас все ужасное. Что же ужасное? - выслушайте немногое из многого. И хотя все то, о чем мы сказали доселе, более чем изумительно, однако послушай теперь и об еще более ужасном, чем то. Мы делаемся членами Христовыми, а Христос нашими членами. И рука у меня несчастнейшего и нога моя - Христос. Я же жалкий - и рука Христова и нога Христова. Я двигаю рукою, и рука моя есть весь Христос, ибо Божественное Божество, согласись со мною, нераздельно, двигаю ногою, и вот она блистает, как и Он. Не скажи, что я богохульствую, но приими это и поклонись Христу, таковым тебя содевающему. Ибо если и ты пожелаешь, то сделаешься членом Его. И таким образом все члены каждого из нас в отдельности сделаются членами Христовыми и Христос - нашими членами, и все неблагообразные члены Он сделает благообразными, украшая их красотою и славою Божества Своего, и мы вместе с тем сделаемся Богами, сопребывающими с Богом, совершенно не усматривая неблагообразия в теле своем, но все уподобившись всему телу - Христу, а каждый из нас - член его, весь Христос есть.
Итак, узнав, что таковы все, ты не устрашился или не постыдился признать, что и палец мой -Христос и детородный член? - Но Бог не устыдился сделаться подобным тебе, а ты стыдишься стать подобным Ему? - Не Ему подобным стыжусь я сделаться, но чтобы Он стал подобным постыдному члену, я заподозрил, что ты изрек хулу. - Худо, следовательно, ты понял меня, ибо не это - постыдное. Члены Христовы суть и скрытые члены, ибо они бывают покрываемы, и потому они важнее прочих (I Кор. 12:22-24), как незримые для всех, сокрытые члены Сокровенного, от Которого в Божественном сочетании дается и семя Божественное, ужасно вообразившееся в Божественный образ, дается от Самого Божества, ибо от всего Божества весь Бог Тот, Кто соединяется с нами, о страшное таинство! и поистине бывает брак, неизреченный и Божественный. Он сочетавается, снова скажу я об этом, с каждым в отдельности, и каждый по причине удовольствия соединяется со Владыкою. Итак, если ты облекся во всего Христа всею своею плотью, то ты без стыда будешь помышлять о всем том, о чем говорю я. Если же вовсе нет, или ты душою своею только облекся в малый покров пречистого хитона, Христа, говорю, то все прочие члены, будучи в ветхом одеянии, в одном, конечно, месте, и стыдятся. Имея же совершенно нечистое тело, или лучше - облекшись в нечистое, как ты не будешь краснеть? Когда я говорю это ужасное о святых членах, и вижу великую славу, и просвещаюсь умом, когда даже и плоть моя несмысленная радуется, ты видишь свою плоть оскверненною, припоминаешь свои непристойные деяния, и ум твой, как червь, всегда пресмыкается в них. Потому, ты и приписываешь Христу и мне стыд и говоришь: не стыдно ли тебе говорить о постыдном, лучше же - низводить Христа в постыдные члены? Я же снова говорю тебе: усмотри Христа и в женских ложеснах и помысли о том, что в ложеснах, и о Том, Кто вышел из ложесн, которые прошел и Бог мой, изойдя оттуда. И что бы ты мог найти еще большее сверх того, о чем я сказал, что воспринял и Он к нашей славе, дабы, подражая Ему, никто не стыдился, ни говоря о том, что Он претерпел, ни сам то претерпевая? Он был весь человек и поистине весь Бог, Он един, неразделен, всеконечно совершенный человек, и Он же самый и Бог есть, весь во всех членах. Так было и ныне бывает в последние времена.
Св. Симеон Благоговейный, Студит, вот он не стыдился членов всякого человека, не стыдился ни видеть некоторых обнаженными, ни сам быть видимым обнаженным. Ибо он имел всего Христа и сам весь был Христом, и все свои члены и члены всякого другого, по одному и все вместе, он всегда созерцал, как Христа, и оставался недвижимым, невредимым и бесстрастным, как сам будучи всецело Христом, так и усматривая Христа во всех крестившихся и облекшихся во всего Христа. Если же ты, будучи нагим, когда плоть твоя прикоснется к плоти, делаешься женонеистовым, как осел или как конь, то зачем дерзаешь клеветать на святого и изрекаешь хулу на Христа, соединившегося с нами и давшего бесстрастие святым рабам своим? И в самом деле, Он бывает женихом, как слышишь ты повседневно, а невестами - души всех тех, с которыми соединяется Творец и они с Ним взаимно, и тогда происходит брак. Сочетаваясь с ними духовно, богоприлично, Он отнюдь не растлевает их, да не будет, но если и растленными воспринял и соединился с ними, то немедленно делает их нетленными. И они, видя прежде оскверненное растлением все святым, нетленным и совершенно исцеленным, прославляют Благоутробного, возлюбляют Прекрасного и всецелою любовью все прилепляются к Нему, лучше же, восприняв святое семя, как мы сказали, они внутри себя имеют всего вообразившегося Бога. Что же не истина ли это, отцы? не право ли изрекли мы о Божественных вещах? не подлинное ли учение Писаний я бесспорно поведал?
Итак, если Ты облекся в срамоту плоти Твоей, ни ума не обнажившись, ни души не совлекшись, если Ты, покрытый тьмою, не мог видеть света, то что я сотворю Тебе? как выкажу Тебе благоговение? как, увы мне, введу Тебя в дом Давидов? Ибо он неприступен для нерадивых, как я, весь невидим для слепых, подобных мне, совершенно далек от неверных и ленивых, далек от всех злых, от всех миролюбцев, от тщеславных же он так несравненно удален, как если бы был превыше высоты небесной или глубже глубины бездны. Да и кто вообще или каким образом взыдет на небо? или снидет под землю, чтобы исследовать бездны? и как, взыскав, возмогу я найти жемчужину, малейшую, как горчичное зерно? Но, о чада, соберитесь, о матери приидите, о отцы, предварите, прежде чем не придет конец? и со мною все восплачьте и возрыдайте о том, что, восприняв малыми Бога в крещении, лучше же -младенцами соделавшись сынами Божиими, мы, согрешив, вскоре были извержены вне, из дома Давидова, не восчувствовав этого, и потечем чрез покаяние, ибо чрез него вступают все изверженные, иначе же невозможно ни войти внутрь, не заблуждайтесь, ни видеть того, что в нем совершилось, и ныне совершается, и в бесконечные веки, во Христе, Боге моем, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение ныне и во веки. Аминь.
И я человек бываю по образу и подобию Божию
Как во Отце, Сыне и Святом Духе поклоняется Единый Бог, без слияния трех Лиц и без разделения единого существа и естества, так опять и человек бывает по благодати богом в Боге, и по душе и по телу, без слияния и разделения, и ни тело не прелагается в душу, ни душа не изменяется в плоть, — и опять, ни Бог не сливается с душою, ни душа не претворяется в Божество. Но Бог пребывает, как есть Бог, и душа опять пребывает так, как есть естество ее, и тело, как создано, персть, и Сам Бог, Который дивно связал сии два — душу и тело и срастворил мысленное и невещественное с перстию, соединяется с сими двумя без слияния, — и я человек бываю по образу и подобию Божию.
Соединяются с Богом те, которые... делаются монахами
Такой благодати <чтобы Сам Христос вселился в него> никто не может получить, если прежде не отвергнется себя, как повелел Спаситель, если т. е. не станет работать Господу с полным усердием и не возлюбит Его от всей души. А кто не получил такой благодати, тот пусть не обольщает себя, но да ведает, что он не сподоблялся еще и не сподобится когда-либо быть соединенным с Богом, с умным чувством, сознанием и созерцанием. Ибо те, которые получили благодать Божию и сделались мужами совершенными и стяжали совершенный духовный возраст в сказанной нами мере, — все соединяются с Богом и видят Его столько, сколько и сами видимы бывают от Него. Бог пребывает в них сознательно, опять и они сознательно пребывают с Богом неразлучно. Соединяются с Богом те, которые, очищая чрез покаяние свои души в этом мире и удаляясь от других, делаются монахами.
- Божественный Свет с собою соединяет причастившиеся его души
Благоразумное пощение, приявшее в спутники себе бдение с богомыслием и молитвою, скоро делателя своего приводит к пределам бесстрастия, когда у него при сем и душа в преизбытке смирения будет обливаема слезами и воспламеняема любовью к Богу. Когда же он дойдет до сего, тогда оно вводит его в мир духовный, превосходящий всякий ум свободный, и любовью соединяет с Богом.
Божественный Свет с собою соединяет причастившиеся его души и Своим единством объединяет их в Себе, и Своими совершенствами совершенствует их, в глубины Божии вводит умное око их, и зрителями великих тайн делает их. Восхоти только крайнюю стяжать чистоту трудами духовными, и самым делом узришь в себе Богу любезное действо сказанного.
Если естество наше Духом не будет сохранено непорочным или не очищено, как подобает, то воедино тело и дух со Христом быть не может ныне и в будущем возустроении. Ибо всеобъемлющей и всеединящей силе Духа необычно плат ветхости страстей пришивать к новому хитону благодати.
Чтобы вместо пшеницы не пожать куколь горечи вместо сладости, и вместо спасения не найти пагубы
Бесстыдно и дерзостно желающий внити к Богу и исповедать Его чисто, и нудящийся стяжать Его в себе, удобно умерщвляем бывает от бесов, если попущено им будет сие. Ибо, дерзко и самонадеянно взыскав того, что не соответствует его состоянию, в гордости нудится он прежде времени достигнуть того. Господь, Милосердый к нам, видя, как скоры мы на высокое, часто не попускает нам впасть в искушение, чтоб каждый, сознав свое высокоумие, сам собою обратился к настоящему действованию прежде, чем сделается поношением и посмехом для бесов и плачем для людей, особенно когда кто взыскивает сего дивного дела с терпением и смирением, с послушанием и вопрошением опытных, чтобы вместо пшеницы не пожать куколь горечи вместо сладости, и вместо спасения не найти пагубы.
Молитва, священнодействуя, совершает простертие человека к Богу и соединение с Ним
Как смерть души есть настоящая смерть, так и жизнь души есть настоящая жизнь. Жизнь же души есть единение с Богом, как жизнь тела — единение его с душою. Поелику Бог есть сама благость, само милосердие и бездна благоволения, то кто вступит в единение с Ним, всяко сподобляется милосердия Его. Соединяются же с Ним стяжанием богоподобных добродетелей, сколь сие возможно и богообщительною молитвою и молением. Но общение чрез добродетели богоподобные делает тщаливого о сем ревнителя способным к принятию божественного единения, однако ж, не производит его, молитва же сильная, священнодействуя, совершает простертие человека к Богу и соединение с Ним, по существу своему, будучи союзом разумных тварей с Создателем их, когда действо молитвы чрез теплое умиление и сокрушение превзыдет страсти и страстные помыслы. Ибо уму, пока он страстен, невозможно соединиться с Богом. Почему, пока он таков бывает, молясь, не улучает он милости Божией. Но поколику отревает он страстные помыслы, потолику бывает причастен плача и сокрушения. Соответственно же сокрушению и умилению сподобляется он и милостивого утешения и, долгое пребывая время в сих чувствах со смирением, переустроивает, наконец, вожделетельную силу души.
Много потребно борьбы и тайного, невидимого труда, должно всегда производить испытание помыслов и изнемогшие чувства души нашей непрестанно упражнять в различении доброго и худого и ослабевшие душевные члены возгревать стремлением ума к Богу и тщанием, к Нему всегда прилепляясь умом своим, чтобы при помощи Божией благодати, по апостольскому изречению, быть в единый дух с Господом (1 Кор. 6:17).
Преподобный Иоанн Кронштадский
Как Троица – Бог наш Едино Существо, – так должны быть и мы едино
Как Троица – Бог наш Едино Существо, хотя и три Лица, – так должны быть и мы едино. Как прост Бог наш, так должны быть и мы просты, так просты, как бы все мы были один человек, один ум, одна воля, одно сердце, одна доброта без малейшей примеси злобы – словом, одна чистая любовь, как Бог есть Любовь. «Да будут едино, как Мы едино» (Ин. 17:22).
- «Так и они да будут в Нас едино»
Господь для блага разумных тварей, то есть людей, хочет всех соединить в единое тело и Сам обитать в них. «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21). А диавол старается всех разъединить, расчленить, разогнать, как стадо без пастыря: в семействах поселяет вражду, раздор, недовольство или обиду; в селениях, в городах восстановляет одних на других; в государствах восстановляет народ на народ, царство на царство; в религиозных обществах восстановляет исповедующих одно исповедание на последователей другого и особенно дышит яростью на исповедующих веру православную как на истинную Церковь Божию, воздвигая на них разные гонения. Будем же держаться Единой Святой Православной Церкви, глава которой – Сам Христос Бог наш, действующий в нас непрестанно во спасение и обновление наше.
Доктор богословия. Профессор МДА
Встреча с Богом, обладает победной силой, пламенной убедительностью
Религия как живая личная связь человека с Богом, по выражению отцов Церкви, есть «наука из наук». Таковой она является, прежде всего, в силу ее исключительной важности для человека, но также и по причине ее соответствия науке, которая основываются на опыте и им проверяются. «Вообще говоря, когда выводы науки расходятся с фактами, предпочтение отдается фактам (при условии, что факты еще и еще раз повторяются)».
Бытие Бога и является фактом, проверенным «еще и еще» бесчисленное множество раз. Люди разных исторических эпох, с глубокой древности и до наших дней включительно, различных рас, национальностей, языков, культур, уровней образования и воспитания, часто ничего не зная друг о друге, с поразительным единодушием свидетельствуют о реальном, невыразимом, глубочайшем личном переживании Бога — именно переживании Бога, а не просто «чего-то сверхъестественного», мистического.
В науке факты делают теоретическую догадку общепризнанной истиной. Достаточно нескольким ученым посредством приборов увидеть след элементарной частицы или новую галактику, как уже, фактически, никто не сомневается в их существовании. Какие же основания отвергать опыт огромного числа величайших в своей области ученых, свидетельствующих о непосредственном (!), а не через приборы или следы на фотографиях, видении Бога? И каких ученых — подвижников. Тех, которые творили чудеса, прозревали будущее, переносили изгнания и ссылки за слово веры и правды, которые претерпевали пытки и надругательства, проливали кровь, и саму жизнь свою отдавали за непоколебимое исповедание Бога и Христа, тех, которые даже мыслью неспособны были совершить обман или увлечься славой человеческой?
Где же основания для отрицания этого факта? Может быть, все эти Павлы и Петры, Иустины Философы и Павлы Препростые, Макарии Великие и Иоанны Дамаскины, Клименты Римские и Исааки Сирийские, Иоанны Русские и Саввы Сербские, Сергии Радонежские и Серафимы Саровские, Игнатии Брянчаниновы и Амвросии Оптинские, Достоевские и Паскали, Мендели и Менделеевы — невозможно перечислить имена только тех, о которых знает весь мир, — так, может быть, все они лишь «по традиции» верили в Бога, или были фантазерами, отсталыми?
Как рассматривать этот грандиознейший в истории человечества факт? Может быть, необходимо над ним задуматься или и «подобные факты лучше отрицать, чем опускаться до попыток объяснить их?» «Да, нелегкое дело — заставить поверить в новые факты, не укладывающиеся в сложившуюся систему убеждений», к тому же еще требующие духовно-нравственной работы над собой.
Неужели можно отрицать Бога только потому, что повседневный опыт не дает нам Его? Но известно, что «повседневный опыт вовсе не абсолютен, что он охватывает только некоторые поверхностные стороны событий и явлений, что житейский здравый смысл ограничен, что есть очень много неопровержимых фактов, не укладывающихся в незыблемые, казалось бы, самоочевидные истины». Повседневный опыт вообще не дает нам почти ничего из того, о чем говорят современные ученые, но мы верим их опытам, верим им, не зная их и не имея при этом большей частью ни малейшей возможности проверить их утверждения и выводы. Какие же основания не поверить неисчислимо большему количеству религиозных опытов, засвидетельствованных кристально чистыми людьми?
Опыт этих ученых науки из наук — говорит не о голословной их вере, не о мнении, не о принятой гипотезе или простой традиции, но о факте познания Бога.
Основное переживание религии, встреча с Богом, обладает (по крайней мере на вершинных своих точках) такой победной силой, такой пламенной убедительностью, которая далеко позади оставляет всякую иную очевидность. Его можно позабыть или утратить, но не опровергнуть. Вся история человечества, что касается религиозного его самосознания, превращается в какую то совершенно неразрешимую загадку и нелепость, если не признать, что человечество опирается на живой религиозный опыт, т.е. если не принять, что все народы как-то видели и знали свои божества, знали о них не из одного «катехизиса». У пророков Израиля мы постоянно встречаем такие слова: «И сказал мне Бог». Приходилось ли нам когда-нибудь задумываться над этими словами? Пытались ли мы понять их, хотя отдаленно переводя эти слова на свой религиозный опыт? «И сказал мне Бог»! Что это: неужели же только галлюцинация, самообман, шарлатанство, литературный прием, или?. А если правда... если правда, что написано в этих книгах: Бог говорил, а человек слушал, слышал... Бога, конечно, не физическим органом слуха, но слышал сердцем, всем существом своим, и слово Божие звучало громче, чем все громы мира, убедительнее и достовернее, чем все его разумение. Если бы люди веры стали рассказывать о себе, что они видели и узнавали с последней достоверностью, то образовалась бы гора, под которой был бы погребен и скрыт от глаз холм скептического рационализма.
Богопознание — точная наука, а не хаос мистических экстазов и болезненных экзальтаций на почве повышенной нервозности. В богопознании есть своя последовательность, свои условия, свои критерии. Как осуществляется познание Бога? Начало — в бескорыстном искании истины, смысла жизни, нравственной чистоты и понуждении себя к добру ради добра. Без такого начала «эксперимент» богопознания не может быть успешным. В Евангелии это условие выражено кратко и ясно: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8).